Глава 72

Рэли уже давно освободили из-под стражи и приказали отправляться за золотом¹ — поди туда, сам не знаю куда... Слыхал, что в январе умер Хенслоу... Пасха в этом году была ранняя, в последний день марта. К тому времени, помнится, завещание было подписано: увяли розы мая, померкнул воздух рая — вспомнит ли кто Нэша после моей смерти? Наступил апрель, опять апрель. Говорят о чьем-то дне рождения. Дал жизнь мне этот день и жизнь возьмет, и там, где начал, должен я окончить. Круг жизни завершен, как говорит мой Кассий.

Кассий? Как потускнел светильник! Эй, кто там? Глаза мои устали; оттого почудилось им страшное виденье. Огонь блестит каким-то странным светом. Откройся мне! Кто ты?

Я твой злой гений, Брут.

Кажется, я действительно умираю. Потише, милые друзья. А, впрочем, спокойной музыке я был бы рад. Она б меня немножко усыпила. Музыка... — потерпи, мой мальчик... Я начинаю забываться. Дремотный звук. Не ты ли, сон-убийца, к нему жезлом свинцовым прикоснулся и музыку прервал? Какое здесь паденье было, Гамлет, о Гамлет!

Вот он ушел, и вновь я человек. Клянусь, я видел его и всех их, собравшихся здесь. Простите, господа, последние проказы мозга...

Но нет. Сознание вновь прояснилось, и я свободен от спутавших меня простыней и захлопнутых ставен. Я снова могу говорить свободно. Что вам рассказать? Ведь речь умирающего, говорят, как полный звук, вниманье поглощает. Хотите слышать мою исповедь? Нет, это для священников и палачей. Фрэнсис не разболтает мои признания. Религия, политика и могильщики опасны даже после смерти.

Хочется верить, что смерть — конец несчастьям, что она — сон со сновиденьями или без, черви, гниение и смрад, склеп, пердеж могильщика, безвестный край, холодная недвижность, кораллы, глина, жемчуга. Она вечный дом, который простоит до Судного дня, построенный крепче, чем строит каменщик, корабельный мастер или плотник... Она — тишина, у которой нет конца, покой, о котором мы мечтаем, нечто, то, что остается, последний враг и первый настоящий друг.

А, и будущая жизнь. Ни одной из известных религий не удалось соединить яркий день и тьму. Одно прошло, готовься к другому, веруешь ты или нет. Я насытился жизнью, любовью, смехом и болью. Я готов — не к аду или раю, но к тому, что будет: захватывающему приключению или забвению.

Я умираю.

Мой брат Гилберт, который был галантерейщиком в Святом Брайде, умер четыре года назад. Ему было сорок пять лет, он был неженат. Он последовал за мной и Эдмундом в Лондон — губительное место для моих братьев. Он завещал, чтобы после смерти его тело перевезли назад в Стрэтфорд. Ричард остался в Стрэтфорде и умер через год после Гилберта. Я тогда еще жил в Лондоне, репетировал пьесу к королевской свадьбе. Бедняге Гилберту было всего лишь тридцать восемь лет. Из всей шекспировской семьи выжила моя сестра да я с двумя моими дочерьми. Я говорил, что шляпник Харт тоже в могиле? И тетю Маргарет, последнюю из сестер матери, забрала земля — в прошлом году или, может, в позапрошлом? Она была последней из сниттерфилдской родни.

Смерть...

Что это за звук? Должно быть, колокол часовни через дорогу звонит по моей уходящей душе. Когда умру, оплакивай меня, не долее... земною грубой оболочкой праха прикрыта грубо... сползает быстро... чем перезвон печальный, что возвестит отход из мира зла. Он звонит о том, что вот он я, лежу, ожидая смерти и воспоминая то, что хотел забыть: пламя в сниттерфилдском очаге, Агнес и дядя Генри, нужник и звезды, рука Саутгемптона на моем плече, и Эссекс, всходящий на плаху, солнечный свет, струящийся в окна Уайтхолла, и Эмилия у клавесина, черная и опасная, Эмилия верхом на мне в постели, вот она растворяется и превращается в Энн, молодую Энн, и мы жарко целуемся в шоттерийской траве, и у меня это первый раз в жизни, школьная комната и скотобойня, шлюхи и смрад греха, толпа зрителей, ревущих в одобрение Генриху в «Розе», беднота, стоящая у сцены «Глобуса», неистово орущая: «Смерть французам! Жги испанцев! Вспори ублюдку брюхо!», сердце Хартли, вырванное из груди, и гуси, пролетающие над головами, пустившиеся в путь по Англии, Англия, значит зима еще не закончилась, если дикие гуси летят в том направлении? — нет, но прошу вас, государи, это мои дочери сидят у моей постели?.. я старый дурень, боюсь, я не совсем в своем... я ошибаюсь или то мой сын, мой нежный мальчик, Мамиллий, Гамлет, юный Макдуф и моя бедная Утрата? печальная Марина, моя Миранда, Имоджена, Элисон, позволь мне прикоснуться к твоей груди, юная Элисон, видишь, они все пришли попрощаться, стены полнятся ими, мебель, простыни, тени, заберите их от меня, друзья, они повсюду, они оттягивают мне ноги, да, я знаю хорошо тебя: ты — Глостер, меня позором отметила судьба моя, неужели если б вот эта окаянная рука... что, если та рука... руки! мне их вид глаза из впадин вырывает, никакие ароматы Аравии не отобьют этого запаха у этой маленькой ручки, вот еще пятно, пятно от горчицы, вытру сначала — у нее трупный запах, как сказала бы моя мама — да, прощай, милая мама, твой любящий отец, нет, мама, мать и отец — муж и жена, одна плоть, и поэтому, милая моя мама, мой отец, ленивца сына ль вы пришли журить, что дни идут, а он под злую руку — нет, нет, мой отец, увы, на лед низвергнул он поляка, топор в руке, сдается, вижу я отца, увы, бедный дух, и пробил час, пора! Сигнал мне колоколом подан, молчание, не слушай, скажите там, чтоб больше не звонили, а колокол часовни все звонит, но сегодня он звонит не для того, чтоб я шел в школу, старый дядька Хиггс препровождает меня на тот свет, до конца, боже, смерть неминуема, Гамлет, как говорится в Библии, если не сейчас, все равно того не миновать, всему — свой срок, будь он в живых, он стал бы королем заслуженно, за него мой голос, на время отдали свое блаженство, пусть в честь его громко музыка гремит, и дыши с трудом в жестоком мире, чтобы рассказать историю мою, о, мой нежный мальчик, идите, идите, скомандуйте дать залп, спи спокойным сном под ангельское пенье, лучший отдых — сон, умереть — уснуть, уснуть и отдохнуть, дальнейшее — молчанье, дальнейшее — отдохновение, дальнейшее...

Покой.

Покойся, мятежный дух.

Примечания

1. Имеется в виду неудачная экспедиция в Южную Америку на поиски Эльдорадо.