10. «Земную жизнь пройдя до середины...»

Мы думаем, что этим сумрачным лесом было существование в пределах культуры, обреченной на гонения со стороны римских властей — поэты и писатели, не желавшие подчиняться власти христианской империи Запада, Священной Римской империи, под властью которой находились почти все страны Европы, в которых после Тридентского собора значительно усилилась власть католицизма, а протестантизм был сильно потеснен, оказались вынуждены искать формы сопротивления. Именно во второй половине XVI века в Европе началось создание национальных культур.

Многие ли знают, что писатели XVI века в своем большинстве писали на латыни — где бы они ни находились. Это был имперский язык Рима — примерно как русский язык во времена СССР. Только принадлежность к имперскому языку определяла популярность, тиражирование и признание. Напомним, что типографии в европейских странах находились под прямым контролем церкви. Она исполняла роль цензуры, следя, чтобы еретических книг не выходило. А как мы помним из вышеприведенных сведений, со второй половины XVI века эта деятельность — в связи с наступлением Контрреформации — только усилилась. Трудно назвать какие-нибудь значительные книги, которые не побывали бы в «Индексе»!

Относительную свободу можно было сохранить, только если ты замыкался в языке «малой родины» — французском, английском, итальянском, греческом...

Писатели и пытались это делать, хотя всевидящее око Рима пресекало и эти попытки.

Во Франции роман-сатиру Франсуа Рабле написал на французском — и она, разумеется, была внесена в список запрещенных книг. Однако потом — из него исключена. Потом — включена снова. Все зависело от личных пристрастий папы, который возглавлял Конгрегацию святой церкви — высший Цензурный комитет, как мы сейчас бы сказали.

Рабле, которого современники называли Демокритом, который превосходно знал богословие и медицину, вынужден был даже перейти из францисканского ордена к бенедиктинцам — они более терпимо относились к сочинениям на греческом языке... Впрочем, греческих сочинений Рабле, как и греческих сочинений Демокрита не сохранилось... Считается, что Рабле после 1554 года уже не было в живых — однако дата его смерти и место захоронения неизвестны. (В то же время «истинный» Демокрит, прожил, как утверждает история, 90 лет!) Не скрылся ли он из опасной Франции в какое-нибудь более безопасное место, в какой-нибудь бенедиктинский монастырь, например, в Англии? Или в Великой Греции?

Впрочем, достойно внимания и то, что труды Демокрита (и Рабле—Демокрита) высоко оценивал Мишель Монтень, известнейший французский философ, автор знаменитых «Опытов». Он, живущий в своем имении, и в то же время регулярно выезжающий из него в «путешествия» по Европе или для выполнения «дипломатических поручений», умер в 1592 году, года не дожив до своего шестидесятилетия... Благодарная Франция помнит, что он был одним из первых, кто написал философский труд не на латыни, а на французском языке. Впрочем, как францисканец-терциарий, он, вероятно, писал и по латыни, — однако его латинского псевдонима история до нас не донесла.

В это же самое время становление национальной литературы происходило в Испании. Именно тогда появились гении испанского Возрождения — францисканец Лопе де Вега, великий реформатор театра; францисканец Мигель Сервантес де Сааведра, Франсиско Кеведо, Луис Гонгора...

Именно тогда итальянская литература, как форма сопротивления Контрреформации, пришла к своему расцвету — Данте, писавший на «ужасном» итальянском как раз более закономерно выглядит в 1592 году... К числу его современников в Италии можно отнести гуманиста и философа, представителя неоплатонизма эпохи Возрождения Франческо Патрици (Patrizi, Patrizzi) и гуманиста, философа, богослова, поэта, политического деятеля Томмазо Кампанелла (Campanella) — автора утопии «Город Солнца», писателя Траяно Боккалини (Boccalini), поэтов Торквато Тассо (Tasso), Габриелло Кьябрера (Chiabrera), Джамбаттиста Марино (Marino), поэта и драматурга Оттавио Ринуччини (Rinuccini). В это время творили такие великие художники, как Микеланджело да Караваджо (Caravaggio) и Якопо Тинторетто (Tintoretto), живописцы Джузеппе Арчимбольдо (Arcimboldo), Орацио Джентилески (Gentileschi), братья Лодовико, Агостино и Аннибале Карраччи (Carracci), Гвидо Рени, живописец и теоретик искусства Федерико Цуккаро (Цуккари) (Zuccaro), живописец и скульптор Пеллегрино Тибальди (Tibaldi), который был еще и архитектором, скульптор Джамболонья (Giambologna). Строились здания по проектам Карло Мадерна (Maderna), Джакомо делла Порта (Porta) и Доменико Фонтана (Fontana). Писали музыку композиторы Эмилио де Кавальери (Cavalieri), который был еще и известным дипломатом, Клаудио Монтеверди (Monteverdi), глава римской полифонической школы Палестрина (Джованни Пьерлуиджи да Палестрина) (Palestrina), певцы, участники Флорентийской камераты Джулио Каччини (Caccini), по прозванию Романо и Якопо Пери (Peri), музыкальный теоретик эпохи Возрождения Джозеффо Царлино (Zarlino). Создавали свои великие скрипки Андреа Антонио и Джироламо Амати (Amati). Делали свои открытия ученые — один из основателей точного естествознания Галилео Галилей (Galilei), врач, физиолог и анатом, представитель ятрофизики (ятромеханики) Санторио Санторио (Santorio) (латинизированное Санкториус, Sanctorius), анатом Джероламо Фабриций из Аквапенденте (Fabrici d'Acquapendente), врач, ботаник и философ Андреа Чезальпино (Цезальпино) (Cesalpino).

Конец XVI — начало XVII веков явились подлинным Возрождением и для Англии. Именно тогда были написаны на английском — не на латыни! — замечательные стихи Филипа Сидни, комедии графа Оксфорда, произведения Шекспира!

Европейское Возрождение проходило под покровительством генералов могущественных орденов — бенедиктинского и францисканского. Мы видим, как много среди гениев Возрождения именно светских монахов — терциариев. Деятельность их смыкалась с целями разведки — необходимо было быть начеку и следить за злоумышлениями Контрреформации. Поэтому агенты национальных разведок, будучи одновременно и агентами разведок орденских, внимательно следили за монархами Европы и за их династической борьбой, обменивались информацией относительно действий главных борцов за правое дело католического Рима — иезуитов, которые изгонялись и вновь возвращались (во Франции и в Англии)... Пробирались они и к подножию самого святейшего престола — это был центр, в котором зрели имперские планы и плелись заговоры...

Само собой разумеется, что в таких условиях типографское, печатное дело — и книгоиздание в частности — становилось мощным оружием. Борьба велась и с открытым забралом и более изощренными способами. Особенно когда дело касалось авторов, которые были объявлены мертвыми или сожженными на костре еретиками — вступать в открытое противостояние с Римом было небезопасно. Агенты Рима, которыми кишели все страны, могли даже устранить непокорного — с помощью кинжала, например, как это делали во Франции даже при устранении короля. Но была другая форма, не менее действенная и даже более убийственная по своей мстительности.

Неугодный Риму автор, отлученный от латинской (имперской) литературы, воскресал с помощью типографского станка в нежелательном для Рима национальном облике! Таким образом, репрессии Ватикана оборачивались против самого Ватикана! Ватикан терял источники славы, а противники Контрреформации — их приобретали. Ватикан уже не мог говорить, что все великое создано только благодаря ему — это великое, уже под национальными именами, создавалось благодаря противникам Контрреформации! Казавшиеся ранее «провинциальными» сами себе страны, например Англия, вдруг становились вровень с Римом, порождали гениев сопоставимого масштаба!

Всеобщее национальное сопротивление Контрреформации приводило к своеобразной круговой поруке. И это хорошо видно на примере елизаветинско-якобианской Англии.

В 1593 году, когда в печати появилась поэма «Венера и Адонис» — еще очень слабая, несовершенная, — мы уже встречаемся с именем Эдуарда Блаунта; он был учеником личного печатника Пембруков.

А спустя тридцать лет именно он завершил Шекспировский проект.

Имя этого издателя навсегда вошло в историю мировой культуры. Эдуард Блаунт — именно тот человек, который 8 ноября 1623 года предстал перед старшиной Компании печатников и книгоиздателей, чтобы законно зарегистрировать только что отпечатанный объемистый фолиант: «Мастера Уильяма Шекспира Комедии, Хроники и Трагедии» — великое шекспировское «Первое Фолио», где впервые появились 20 из 37 пьес, составляющих ныне шекспировский драматургический канон.

Без этого издания человечество, возможно, никогда не узнало бы о «Буре», «Макбете», «Юлии Цезаре», «Двенадцатой ночи», «Цимбелине», «Кориолане», «Зимней сказке» и других...

До этого, в 1608 году Блаунт зарегистрировал шекспировские пьесы «Перикл» и «Антоний и Клеопатра», а сподвижник Блаунта Томас Торп зарегистрировал и издал в 1609 году сонеты Шекспира.

Эдуард Блаунт известен не только как издатель, но и как переводчик с испанского и итальянского языков. Возможно, он был автором нескольких изданных им книг.

Какие же другие издания, осуществленные Блаунтом, сыграли важную роль в истории английской литературы?

В 1596 году он зарегистрировал и в 1598 выпустил англо-итальянский словарь «Мир слов» Джона Флорио.

В том же 1598 году — посмертное издание поэмы Кристофера Марло «Геро и Леандр» — в посвящении сэру Томасу Уолсингему. Блаунт говорит о себе как об одном из интимных друзей покойного поэта.

В 1600 году уже упоминавшийся сподвижник Блаунта Томас Торп издает книгу Лукана (перевод К. Марло) и посвящает ее «доброму и истинному другу Эдуарду Блаунту».

В том же году Блаунт издает книгу неизвестного автора «Больница для неизлечимых дураков» — некоторые исследователи предполагают, что он автором и является.

Позже он издает первые переводы «Опытов» Монтеня и «Дон Кихота» Сервантеса — как видим, творчество братьев-францисканцев довольно оперативно переводится в Англии — и с французского, и с испанского.

Эдуард Блаунт издал собрание пьес Лили, он же впервые зарегистрировал в Регистре Компании печатников и книгоиздателей джонсоновского «Сеяна».

В 1610 году Блаунт зарегистрировал и в 1611 выпустил книгу путешественника Томаса Кориэта. Эта огромная книга, вышедшая под названием «Кориэтовы нелепости», содержит рассказ о путешествии героя по Европе, но первую сотню страниц в ней занимают стихотворные панегирики в честь путешественника — под этими раблезианскими восхвалениями на дюжине языков (в том числе фантастических «бермудском», «макароническом», «антиподском») стоят имена 56 поэтов того времени — то есть почти весь цвет английского поэтического Возрождения!

Ряд своих изданий Блаунт посвятил высокопоставленным влиятельным лицам — графу Саутгемптону (дитя государства), Пембруку, Монтгомери (сыновья Мэри Сидни-Пембрук) — двум последним посвящено и шекспировское «Первое Фолио».

Это был исключительно добросовестный и законопослушный гражданин — все издаваемые им книги он регистрировал. Чего нельзя сказать о его сподвижниках и друзьях — ведь именно один из них и выпустил тот самый честеровский сборник «Жертва любви», на сохранившихся экземплярах которого мы наблюдаем путаницу с датами — и следы регистрации которого так и не удалось найти! Ни в 1601 году, ни в 1611, ни в 1612!

Может быть, именно таким образом Блаунт, до 1592 года живший в Европе и писавший под диаграммным псевдонимом Данте Алигьери, и показывал свои «фиги» католическому Риму?