Счетчики






Яндекс.Метрика

9. Что скрывали сообщники Честера?

Исходя из содержания сборника «Жертва любви», мы можем сделать некоторые предварительные выводы. Выводы, которые, возможно, помогут нам понять, в чем же заключалась таинственная коллизия, описываемая шекспировскими современниками — и почему были ими предприняты такие меры предосторожности.

Первое, что, кажется, ни у кого не вызывает сомнения — это дата печального события. Когда звучал реквием? Почему нельзя было назвать точной даты? Фальшивые даты на титулах, а особенно — вырванные листы в уэльском экземпляре, свидетельствующие о том, что владельцы стремились скрыть содержание первых и последних страниц — заставляют нас внимательнее приглядеться к этому факту. Точнее, к именам, которые исчезли вместе с вырванными страницами. Какие конкретно?

Во-первых, имя Роберта Честера (он умер в 1640 году). Без титула от него остаются в книге только инициалы — там, где он пишет «Конец. Р. Ч.» (а вместе с ним и имя мифического Торквато Челиано).

Во-вторых, имя Бена Джонсона — именно его стихами-инструктажами по Фениксу завершается вся честеровская книга.

В третьих, исчезает благодарность Джону Солсбери и эпиграф из Марциала. Правда, имя Солсбери, сопровожденное цитатой из Горация, остается на скрытом внутри шмуцтитуле, а также в посвященном ему стихотворении...

Содержание же сборника при этом остается прежним. История о Фениксе и Голубе, стихи Голубя, восторги современников...

Нам думается, что именно уэльский экземпляр может свидетельствовать о том, что его владелец, явно осведомленный о существе проекта, чего-то боялся — желая сохранить память о великих творцах, он книгу не сжег, но от нежелательных имен постарался избавиться. Чье же имя пугало его конкретно?

Торквато Челиано? Но имя это вымышленное, мистифицированное.

Роберта Честера? Но он благополучно дожил до 1640 года и ничем особенным не прославился.

Бена Джонсона? Но он также был в фаворе, издавался, вращался при дворе, процветал...

Джона Солсбери? Но он, как говорят нам шекспироведы, благополучно жил в своем имении, занимал хорошее положение при Елизавете, приводил к присяге Якову окрестное население... Затем, испытывая некоторые финансовые трудности, жил с семейством и умер летом 1612 года... Остались свидетельства о том, что его хоронили ночью, но почему-то церковный обряд, согласно церковной записи, произошел обычным путем на следующий день... Ночные похороны вполне могут быть чьим-то досужим домыслом...

Но тогда под подозрение попадает Марциал — и только он! Латинский поэт первого века нашей эры, насмешник, эпиграмматист, оставивший нам 15 книг эпиграмм из задуманных тридцати... Великий шутник, запросто беседующий с горациевскими современниками, две сотни лет лежащими в могилах, — Постумом, Мароном... Правда, чем мог быть опасен для шекспировских современников Марциал, пребывающий в царстве Аида полторы тысячи лет, — остается неясным...

Поэтому, перебрав все имена, изъятые владельцем уэльского экземпляра книги, мы просто обязаны прийти к одному-единственному выводу — пока что гипотетическому.

Владелец уэльского экземпляра считал, что, видимо, опасны не сами имена (хоть имя Джонсона и Честера исчезли, но имена Чапмена, Марстона и даже Солсбери — остались!).

Опасно СОЧЕТАНИЕ ИМЕН!

То есть мы утверждаем, что некие пары имен — из выброшенных вместе с листами! — давали подсказку к тому, чтобы идентифицировать главных персонажей — Голубя и Феникса!

То есть во времена Шекспира было не так мало людей, которые могли, взглянув на титул или на джонсоновские стихи, понять, как расшифровать аллегорическую картину похорон великих творцов.

Что касается Джонсона, то именно в его стихах ясно говорится о том, что надо делать вид, что Феникс — женщина, хотя и с астрономическими познаниями, в рясе, со степенью магистра... Подсказка очень яркая, видимо, для шекспировских и честеровских современников.

Что же касается имен, помещенных на титуле — Честера, Торквато Челиано и Марциала, то, видимо, здесь и зарыт КЛЮЧ к пониманию «трагической сцены», на которой явлены Феникс и Голубь.

Таким образом, сформулируем некоторые положения, на которые будем далее опираться в своем поиске.

Феникс и Голубь — мужчины.

Феникс — известнейший человек, в судьбе которого принимают участие высшие должностные лица (Юпитер-Иегова), Венера, Госпожа Природа. В силу обрушившихся на него невзгод и происков завистников, он должен быть изолирован от общества, то есть перенесен на остров Пафос. Феникс считает, что совершил ошибку, предавшись «фальшивой любви». Нет никаких оснований думать, что речь идет о «романтическом приключении». Не забудем и об «орбите» чистоты, в которую заключен его удивительный Ум.

Голубь — по неизвестным нам причинам оказался затворником на острове Пафос еще ранее. Его затворничество равносильно пребыванию в могиле, в Книге Смерти. Голубь болен — Юпитер пользуется оказией и вместе с Фениксом посылает затворнику «бальзам», то есть средство исцеления. После этого и начинается совместное творчество — образуется духовный союз, давший миру Совершенное Творение. При этом оба знали друг друга и раньше и в их пред-«пафосной» жизни произошла какая-то коллизия, заставившая Голубя сначала испытывать «нечистые подозрения» в отношении Феникса, а затем просить у него за это прощения. Следует также добавить, что на душе Голубя есть какой-то грех, совершенный по беззаботности, но приведший к великим опасностям. Хотя по природе своей Голубь — человек веселый, в прежние времена был склонен к крайностям, и даже после совместного с Фениксом вступления в Огонь — выражение его лица насмешливо! К этому следует присовокупить, что Голубь — превосходный поэт, мастерство которого во всем блеске представлено читателю в честеровской книге — а именно в Песнях Голубя!

По многим признакам, разбросанным в текстах честеровского сборника, мы можем сделать вывод о том, что Феникс несколько старше Голубя, хотя разница в возрасте у них не столь велика, чтобы стать препятствием к настоящей дружбе и сотрудничеству.

Честеровский сборник дает нам еще одну подсказку — несмотря на свое поэтическое мастерство Голубь был не так известен как Феникс («знаменитое и прославленное имя»). Именно поэтому публиковать его песни было не так опасно, как публиковать произведения Феникса. И это, видимо, связано не только с относительной молодостью Голубя и солидным статусом Феникса... Есть все основания утверждать, что даже одна строка Феникса могла выдать его с головой и свести на нет все ухищрения тех, кто с риском для жизни о нем рассказывал. Поэтому мы так и не увидели ни одной строки Феникса.

Подводя итог вышесказанному, отметим, что только в одной честеровской книге мы нашли столько материала для создания портретов главных героев, что могли бы уже сейчас назвать их имена... Но мы пока еще не знаем даты смерти Феникса и Голубя — мы только предположили, что Голубь мог уйти из жизни в 1615 году, а Феникс — в 1605. Мы отдаем себе отчет в том, что пока это только голые логические выкладки, однако и для них находятся косвенные подтверждения. Одно из них содержится в книге И. Гилилова, цитируем:

«Некоторые факты, требующие дальнейших исследований, позволяют предположить, что в 1605—1606 годах основная часть поэмы Честера (без дополнительных стихотворений самого Честера и других поэтов — то есть без всяких указаний на смерть Голубя и Феникса) была в виде рукописи или списка известна его друзьям».

Видимо, тогда, в 1605 году, честеровские друзья еще не придумали всей системы шифровки, которая позволила бы рассказать о трагической судьбе двух великих поэтов, один из которых еще был жив, и было неясно сможет ли он один продолжить дело двоих. Но и то, уже созданное Фениксом и Голубем, видимо, было так прекрасно, что хотелось поведать хотя бы о безопасном... например, о сказочной истории, рисующей спасение Феникса, о его полете над странами и городами, об истории (короля Артура), о растениях, минералах, животных, змеях... Все это имело отношение к Фениксу — а какое? Может быть, в дальнейшем мы это поймем и поразимся — неужели все оказалось таким простым? Где были наши глаза и уши?

Даже те данные, которые имеются в распоряжении неангажированного исследователя, заинтересованного в поиске ответа на «шекспировский вопрос», позволяют реконструировать ход событий, приведший к появлению Великого Барда как «литературного проекта».

Он появился на свет примерно в 1593 году. Именно тогда вышла в свет поэма «Венера и Адонис».

Ее появлению, как мы поняли из нестеровского сборника, предшествовало что-то, связанное с вхождением в преобразующий «Огонь». Ничто не мешает нам предположить, что было это в 1592 году. Видимо, тогда Феникс посетил Юпитера и получил благословение на совместный труд в уединении с Голубем. А мастер поэтического слова Голубь к тому времени уже несколько лет пребывал в Книге Смерти.

Не означает ли это, что какой-то великий поэт, объявленный мертвым, оставался при этом живым?

Много, слишком много было в Англии шекспировского времени людей, которые знали лишь одного величайшего поэта, умершего несколько лет назад, и с помпой похороненного в церкви св. Павла в Лондоне. Этого поэта звали Филип Сидни.

Мог ли он быть живущим одновременно с творящим с 1593 по 1615 год Шекспиром? Мог! Если похороны его были инсценированными. То есть если он был просто «записан в Книге Смерти», но на самом деле пребывал в жизни — разумеется, под другим именем.

Впрочем, при жизни Сидни не публиковался. Но если все (товарищи по перу) знали, что он — великий поэт, значит, он публиковался под другим именем? Под каким же? И где?

Участники нестеровского сборника называют записанного в Книге Смерти Голубем лишь потому, что не могут назвать его подлинного имени литературного! Ясное дело, обычным читателям неиздающийся поэт Филип Сидни неизвестен, а гражданина Сидни они с почестями похоронили в 1586 году! Следовательно, гражданин Сидни не мог в 1593 году, даже скрывшись под именем Шекспира, издать поэму «Венера и Адонис». А тем более впоследствии писать сонеты, комедии и трагедии. Но, умерев как человек (о чем осталась запись в церковных книгах), он мог продолжать жить как поэт. Это преображение и зафиксировали участники честеровского сборника. Причем преображение произошло по благословению свыше. А преображение после смерти — равносильно рождению, то есть приобретению нового литературного имени. Поэтому биологическая дата рождения «преображенного» неважна — и ее следует скрывать тщательно, ибо именно она может выдать «покойника», разоблачить «живой труп».

Этот сюжет, собственно, и описан в сборнике Роберта Честера.

Как и почему могло это произойти, рассказал нам сам Шекспир.

В дальнейшем нашем повествовании мы покажем, как искусно он это сделал. Точнее, это сделали они — два великих творца! Действительно, великих — и известных нам именно благодаря своему немеркнущему величию под своими собственными именами и литературными псевдонимами.

Остается задать самим себе главный и самый неприятный вопрос — какими причинами можно объяснить официально признанную инсценировку смерти? Если это было в случае с Филипом Сидни, дата смерти которого известна, и в случае с Фениксом, «биологическая» дата смерти-преображения которого неизвестна?

Объяснение этому существует — и впоследствии мы его приведем.

Пока же скажем еще одно слово о честеровском сборнике.

Мы не напрасно его читали! И ты, уважаемый читатель, не напрасно тратил время, погружаясь в многословные восторги и дифирамбы, пытаясь вникнуть в умышленную путаницу в «половой» принадлежности героев и сконструировать их черты...

Среди множества персонажей, уже мелькнувших перед вашими глазами, был и тот, кого мы искали...