Законы и необходимость в жизни государства

В вопросе о соотношении закона и необходимости в жизни государства «Опыты» могли оказать самое непосредственное воздействие на Шекспира. Этот вопрос с особенной ясностью и глубиной Шекспир ставит именно в хрониках, написанных в 1596—1597 гг., когда он начал читать Монтеня, который обращается к этой теме во многих главах.

Монтень говорит о разных видах законов. Древнейшие из них — законы природы. Они не подвержены воздействию людей и недоступны полному постижению, ибо природа вечна и бесконечна, а человек смертен и жизнь его коротка. Более доступны пониманию законы, порожденные обычаями и традициями данного народа и его особой историей. Эти законы изменчивы, различны у разных народов и в разное время. Еще более изменчивы государственные законы, устанавливаемые властью на данный период истории, порождаемые потребностями государства. Именно эти законы Монтень подвергает рассмотрению во многих главах, они же более всего интересуют Шекспира в хрониках.

Монтень приводит сотни примеров, когда обычаи и законы, жестокие и чудовищные в глазах одного народа, считаются нормальными для другого. Даже в одном государстве нет ничего более подверженного постоянным колебаниям и изменениям, чем законы. В 12-й главе второй книги «Опытов» Монтень упоминает о том, что за время, прошедшее со дня его рождения (т. е. с 1533 г.) англичане три или четыре раза меняли законы не только в политике, наиболее неустойчивой в жизни общества, но и в самом важном деле — в вопросе о религии. Да и у нас, продолжает Монтень, стало законным то, что недавно считалось государственным преступлением. Так в завуалированной форме, не называя имен, Монтень напоминает о недавнем событии (он писал это в 1590 г.), означавшем поворотный момент в истории Франции, — о воцарении Генриха Наваррского. Народное восстание в Париже в 1588 г. вынудило Генриха III бежать из столицы, в 1589 г. Генрих III был убит и королем Генрихом IV стал Генрих Наваррский, вызывающий неизменные похвалы Монтеня. Вместо короля-католика на престоле оказался протестант. Монтень советует вспомнить, как всего лишь год назад относились партии католиков и протестантов к вопросу, «считается ли законным ради защиты веры вооружиться и поднять мятеж против государя?», для какой партии утвердительное решение этого вопроса было опорой веры и какая партия отвечала на этот вопрос отрицательно. После воцарения Генриха Наваррского каждая партия заняла в этом вопросе противоположную позицию. Монтень, таким образом, признает, что представления о «законном» и «незаконном» действии определяются материальными интересами.

Сходная трактовка проблемы законности в жизни государства выражена в хронике Шекспира «Король Ричард II» (1596), где показан насильственный захват власти Генрихом Болингброком, будущим королем Генрихом IV. Шекспир определяет, какие причины способствовали падению Ричарда и победе Генриха. Если Монтень лишь изредка упоминает о том, что вопросы законности связаны с вопросом, в чьих руках власть и владения (земли, имущество, деньги), то в хронике Шекспира экономические основы прочности власти и законов выдвинуты на первый план. Ричард «сдал государство в аренду», т. е. щедро и бесконтрольно раздавал земли фаворитам, он обременил налогами и поборами народ и в результате всеобщего восстания утратил власть — был низвергнут, хотя он был законным королем.

Дядя Ричарда и Генриха — старый герцог Йорк, искренний, преданный и верный подданный, который заботится о государстве, — в самом начале воспринимает мятеж Генриха против Ричарда как незаконный. Йорк пытается призвать Генриха к закону, обвиняет его в измене, грозит возмездием. Генрих в ответ напоминает о причиненных ему обидах: его лишили прав наследовать земли и титул его отца, король отдал его владения выскочкам, его герб поруган. Каким же путем подданный может добиться своих прав, если закон в руках того, кто его нарушает, спрашивает Генрих, и слышит ответ Йорка, что нельзя восстанавливать справедливость с помощью несправедливости (R.II, II, 3, 134, 141—145).

Однако после того как мятежники одержали победу и Йорк увидел, что весь народ приветствует Болингброка, а в Ричарда бросает грязью, Йорк усматривает в этой воле народа волю бога. Именно герцог Йорк первым приносит в парламент известие, что «лишенный перьев» Ричард отказался от власти. Йорк теперь обращается к Генриху «великий герцог Ланкастерский», предлагает взойти на трон, откуда «спускается Ричард» и первый провозглашает: «Да здравствует Генрих Четвертый!» (R.II, IV, I, 107—112). Так меняется его представление о «законном» короле.

Известие о том, что королем стал Генрих Болингброк, доставлено в Вестминстер во время заседания парламента. Услышав речь Йорка, сторонник Ричарда епископ Карлейль призывает лордов не нарушать прав законного помазанника божьего, так как это преступление навлечет возмездие на многие грядущие поколения. Сторонник Генриха Нортемберленд сразу же приказывает арестовать епископа и объявляет присутствующим, что они находятся под арестом до выяснения их позиции. В такой обстановке Генрих признается королем, а Ричард отрекается от престола.

Итак, захватив власть путем мятежа, победив благодаря поддержке всех сословий государства, Генрих Болингброк вынужден прибегать к насилию, чтобы эту власть узаконить и укрепить. После того как парламент избрал Генриха королем (а покорность парламента, как показывает Шекспир, была отчасти обеспечена применением силы), Генрих уже воспринимается как законный правитель и герцог Йорк становится верным слугой нового короля. При этом Шекспир не изображает поведение Йорка как слабость или покорность обстоятельствам. Когда Йорк случайно узнает, что его сын Омерль принял участие в заговоре против Генриха, его возмущение заговором сына звучит с гораздо большей силой, чем былое недовольство мятежом Генриха, когда тот возглавил мятеж. Тогда Йорк видел, что на троне законный, но неспособный правитель, а теперь он всей душой за нового короля, потому что правление Генриха IV укрепило государство. Йорк выдает заговор сына королю и требует наказать изменника, хотя Омерль всего лишь хранит верность Ричарду, в его глазах — законному королю, поднимая мятеж против того, кто совсем недавно сам считался изменником. Генрих, понимая горе Йорка, прощает Омерля. Поступок Йорка лишен соображений выгоды или личной безопасности — это поведение подданного, который долгое время отвергает незаконный протест, даже если считает правителя плохим, но отвергает лишь до тех пор, пока не победил «изменник». Тогда воля народа и парламента превращает в его глазах недавнего «изменника» в законного государя, которому он повинуется с еще большим рвением, так как политика нового короля соответствует общим интересам. Так Шекспир в живом столкновении характеров передает психологию тех граждан, которые не являются активными участниками событий, но повинуются необходимости и меняют свои представления о «законном» и «незаконном».

И Шекспир, и Монтень, изучая историю и политику, возможно независимо друг от друга, приходят к выводу, что противоречие между законом и насилием существовало в истории во все времена, что оно является неустранимым и неизбежным в жизни государства, особенно в периоды общественных потрясений. Монтень — противник междоусобных войн, он утверждает, что если государство благоденствует, то и государи, и подданные должны соблюдать законы. Благоденствующее государство, как и здоровое тело, не нуждается в лекарствах. Болезни государства, даже опасные, нужно лечить осторожно, в рамках существующих законов. Только в исключительных случаях, когда законные средства слишком медленны и трудны, приходится прибегнуть к насильственному изменению законов (E., I, 22, 49). Монтень вынужден признать, что иногда судьба «являет нам столь настоятельную необходимость», что законы должны отступить, ибо опасно сопротивляться бурно растущему новому, если за ним стоит сила. Торжествует «крайняя необходимость», и разумнее склонить перед ней голову (E., I, 22, 49).

Соотношение закона и насилия служит темой многих диалогов в хронике Шекспира «Жизнь и смерть короля Джона» (1597), в которой ставится вопрос о движущих силах в политике. В первых же сценах выясняется, что король Джон незаконно захватил престол, устранив от власти своего племянника Артура, который был сыном старшего брата и потому но законам престолонаследия имел больше прав на английскую корону. Мать Артура Констанса призвала на помощь французского короля Филиппа, и тот предъявляет «права» на Англию и, главное, на английские владения во Франции от имени «законного» претендента принца Артура.

Шекспир показывает, что «право» на власть определяется реальным соотношением сил: об этом говорит сцена у ворот города Анжера (K.J., II, 1). Горожанам безразлично, кто из двух королей «законнее», но им далеко не безразлично, кто сильнее. Они отказываются впустить в город как войско французского короля Филиппа, так и английское войско Джона, предлагая королям в битве решить, кто из них «законнее», и надеясь, что противники ослабеют и город сохранит независимость от всех. Однако едва короли решают временно объединить силы и совместно разрушить город, горожане, испуганные таким поворотом событий, находят путь к примирению. Они предлагают заключить брак между племянницей короля Джона принцессой Бланкой и французским дофином Людовиком. И как только Джон согласился отдать в приданое Бланке английские владения во Франции, французский король забыл о «правах» Артура и Констансы. Оставленная без поддержки Констанса изливает скорбь в проклятиях, в ее словах передано противоречие между законом и справедливостью: «...если закон не может восстановить право, пусть будет законным, чтобы закон не защищал неправду. Закон не может передать королевство моему сыну, ведь тот, кто удерживает королевство, держит в своих руках и закон: когда закон — сама неправда, как может закон запретить мне проклинать?» (K.J., III, 1, 185—190). В этой словесной казуистике скрыт важный вывод: тот, кто владеет государством, владеет и законом.

В хронике «Король Джон» Шекспир показывает, что позиция всех участников событии по отношению к законам, клятвам, договорам и политическим союзам определяется выгодой или необходимостью выбирать меньшее зло. В шекспироведении установилась верная в общих чертах трактовка отдельных моментов этой хроники — по мнению исследователей, тема принца Артура возникла в связи с судьбой Марии Стюарт. Любопытно, что в «Опытах» Монтеня, где почти отсутствуют упоминания о событиях английской истории, есть весьма выразительное напоминание о казни Марии Стюарт в 1587 г.: «Прекраснейшая королева, супруга величайшего короля христианского мира, — разве не умерла она недавно от руки палача!». В издании 1595 г. добавлено: «О недостойная и варварская жестокость!» (E., I, 18, 26). Несомненно, Шекспир обратил внимание на эту эмоциональную оценку, типичную для французских политиков и историков, и противопоставил ей в завуалированной форме более объективную и многостороннюю картину событий, изображая судьбу Артура. В сочинениях английских историков и во многих драмах современников Шекспира содержится защита действий королевы Елизаветы по отношению к Марии Стюарт. Шекспир дает более трагическое освещение судьбы юного принца, намекая на судьбу шотландской королевы. Трусость, подлость и жестокость короля Джона по отношению к племяннику несомненно играют роль в развитии событий и способствуют гибели Артура, но в конечном счете в хронике Шекспира Артур является жертвой политической борьбы между европейскими государствами, он и его мать Констанса — не более чем орудие в политике римской католической церкви. Шекспир нигде не допускает мысли о том, что воцарение этого юного принца, за которым стоят враги Англии, было бы для государства благом, хотя по-человечески Артур вызывает сочувствие. Эмоциональной оценке Монтеня Шекспир противопоставляет более объективную историческую оценку важнейшего политического акта английского парламента: законы подчиняются государственной необходимости.