3. «Комедия ошибок», «Два веронца». Трагедия «Тит Андроник»

Ранние пьесы Шекспира привлекают мало внимания исследователей, в них нет психологических открытий и сложных характеров. «Комедия ошибок» на сюжет латинской комедии Плавта «Близнецы» наполнена бытовыми сценками семейных раздоров, основанных на недоразумениях, а также комическими столкновениями между хозяевами и слугами. Антифол из Сиракуз и его слуга Дромио попадают в город Эфес, где уже много лет живут пропавшие когда-то во время кораблекрушения их братья-близнецы. Жители Эфеса принимают их за своих сограждан. Путаница приводит к тому, что жена Антифола Эфесского Адриана принимает Антифола из Сиракуз за своего мужа, а настоящего мужа не пускает в дом. Ее сестра Лючиана покорила Антифола из Сиракуз, и тот объясняется ей в любви, а она, думая, что имеет дело с мужем Адрианы, наставляет его в искусстве притворства, рассказывает обо всем сестре. В конце концов Адриана отправляет настоящего мужа в сумасшедший дом, а позднее, увидев Антифола из Сиракуз, думает, что муж сбежал, и приказывает его поймать. Тот скрывается в монастыре, где настоятельницей оказывается мать близнецов жена купца Эгеона из Сиракуз, который после двадцати лет находит своих сыновей и жену.

В эти комические сценки Шекспир вводит наставления, как сохранить мир в семейной жизни. Лючиана советует Антифолу, которого принимает за мужа сестры, сохранять верность жене, даже если он женился ради приданого. Когда оскорбленная Адриана перечисляет недостатки мужа — старый, некрасивый, глупый, неласковый, Лючиана не без юмора замечает, что если уж он так плох, то не следует ревновать и оплакивать его измену, но Адриана возражает: язык его обличает, а сердце оправдывает. В финале аббатиса объясняет Адриане, почему заболел ее муж. В этом рассуждении проявился интерес Шекспира к теме безумия и меланхолии, как это давно отмечено в психологической критике¹. Аббатиса говорит о важнейшей роли эмоций в семейной жизни:

Вот почему твой муж сошел с ума.
Вредней, чем псов взбесившихся укусы,
Ревнивых жен немолкнущий упрек!
Ты сон его своей смущала бранью, —
Вот почему стал слаб он головой;
Ему упреком пищу приправляла, —
Ее не мог усвоить он, волнуясь:
Вот почему жар лихорадки в нем!
Огонь в крови и есть огонь безумья.
Ты говоришь, его лишила ты
Утех и отдыха; то порождало
В нем меланхолию, она ж — сестра
Отчаянья угрюмого и злого...

(V, I, перевод А. Некора)²

Подобные оригинальные наблюдения серьезного характера занимают мало места в пьесе, где преобладают комические, фарсовые сценки. В некоторых сценах ощущается английский колорит, придающий своеобразие этой ранней комедии.

Более интересные характеры, ситуации и наблюдения содержатся в комедии «Два веронца», где использованы некоторые эпизоды из пасторального романа Хорхе Монтемайора «Влюбленная Диана». Предполагают, что Шекспиру была известна утраченная пьеса «История Феликса и Филомены», основанная на этом романе. Как и в других комедиях, действие разворачивается в двух планах: отношения молодых дворян Валентина и Протея связаны с темой любви и дружбы, а сценки с участием слуги Протея Лаунса и слуги Валентина Спида — проявление комического таланта молодого драматурга.

В комедии поставлена проблема воспитания юношей. Отец Валентина убежден, что юноша должен повидать мир, снискать славу, — Шекспир откликается на типичные для эпохи Возрождения идеи: одни молодые люди отправляются испытать судьбу в войнах, другие открывают новые острова, третьи изучают науки в университетах. Антонио, отец Протея, признает, что его сын теряет время, нельзя стать «совершенным человеком», не приобретя жизненного опыта. Валентин выражает сожаление, что его друг не последовал за ним ко двору миланского герцога — его удержала любовь, но она не дает в ранней юности развиваться нежным почкам ума, подобно тому, как болезнь губит нежные растения.

Однако Протей охвачен любовью к юной Джулии, которая отвергает поклонников и становится невестой Протея. Вскоре Протей получает письмо от Валентина, где описана жизнь при дворе, и Протей клянется сохранить верность Джулии, отправляясь повидать Валентина.

Дочь герцога Сильвия влюбляется в Валентина, но, понимая, что ее отец не согласится на ее брак с незнатным дворянином, сама признается в любви и предлагает план похищения. Характер Сильвии — ранний опыт создания энергичной, решительной и предприимчивой девушки, смелой и верной в любви. Между тем Протей сразу же влюбляется в Сильвию, оправдывает свою измену любви и дружбе примитивной казуистикой, сначала пытается обольстить Сильвию, но, встретив отказ, выдает герцогу план побега, а настигнув Сильвию в лесу, пытается ее насиловать — по мнению критиков, эта сцена психологически неправдоподобна, как и вмешательство Валентина, раскаяние Протея и примирение влюбленных с отцом Сильвии.

Комические сцены раскрывают сообразительность и наблюдательность слуг, и, по общему мнению, особенно трогательна привязанность Лаунса к его псу Крэбу, которого он спас едва рожденного, выпестовал щенка и выручает своего любимца в опасные для того моменты. Театральная сценка, в которой Лаунс изображает прощание с семьей, говорит о его знакомстве с какими-то спектаклями: «Сейчас я представлю вам эту сцену. Этот башмак — мой отец. Нет, вот этот, левый башмак — мой отец. Нет, нет, левый башмак — это моя мать. Опять что-то не так. А может, и так. Конечно, так. Здесь подошва с дыркой. Значит, этот башмак с дыркой — моя мать, а этот — мой отец. А, черт побери, что-то не так. Нет, все в порядке. Эта палка — моя сестра. Видите ли — она бела как лилия и легка как трость. Эта шляпа — наша кухарка Нэн. Я — собака. Нет, собака — собака...» (II, 3, перевод М. Морозова). Сцена длится долго, и в конце Лаунс заливается слезами, охваченный грустью разлуки под впечатлением собственного спектакля. В дальнейшем именно Лаунс раньше других понимает, что его господин — негодяй. Диалог Лаунса и Спида о достоинствах и недостатках женщины, на которой хочет жениться Лаунс, — еще один пример, когда комическая сценка предваряет романтическое завершение пьесы. В финале Валентин и Джулия прощают Протея и оба джентльмена готовятся к свадьбе. В тексте пьесы немало словесных каламбуров, в комических сценках преобладает юмор, нет ни сатиры, ни грубого фарса, персонажи вызывают улыбку, а не насмешки. Нет в ранних комедиях и злодеев, конфликты не приводят к трагическим последствиям и в финале легко разрешаются.

Ранняя трагедия «Тит Андроник» стоит особняком в творчестве — это единственный опыт создания «кровавой трагедии». Драматург как будто старался превзойти своих предшественников в этом популярном жанре — нагромождение кровавых преступлений в пьесах этого типа слабо мотивировано, мало связано с характерами героев. Вопрос об источниках трагедии вызывает споры, наиболее правдоподобное предположение, хотя и не доказанное, состоит в том, что Шекспир заимствовал отдельные факты и ситуации из разных исторических и литературных произведений, объединив их в связный сюжет, насыщенный натуралистическими деталями вражды и преступлений. Военачальник Тит отдает приказ казнить сына готской царицы Таморы, помогает Сатурнину сохранить власть, надеясь, что император женится на его дочери Лавинии. Между тем Тамора покоряет Сатурнина и вместе со своим любовником мавром Аароном начинает мстить Титу. Двое сыновей Таморы насилуют Лавинию, отрезают ей язык и руки, но она успевает рассказать о насильниках, — и Тит собственноручно убивает опозоренную дочь.

Месть Тита Таморе необычна — он убивает насильников, мясом убитых начиняет пирог и угощает этим кушаньем Тамору. Затем он сообщает всем, что они ели, закалывает Тамору, но и сам погибает, убитый Сатурнином. Между тем младший сын Тита Луций мстит за смерть сестры и отца — он убивает императора, а затем и мавра Аарона. Количество смертей в данной трагедии так велико, а характеры столь патологически жестоки и мстительны, что некоторые критики отказывались признать Шекспира автором этой драмы. Однако авторство Шекспира доказано — в знаменитом сочинении Фрэнсиса Миреса «Тит Андроник» упомянут, известны прижизненные издания, а в 1623 г. трагедия опубликована в Первом фолио. Если признать, что она возникла до 1594 г. (первое издание кварто без указания имени Шекспира появилось в этом году), тогда можно воспринимать это раннее произведение начинающего драматурга как намеренное нагромождение приемов «кровавой трагедии» и «трагедии мести». В дальнейшем творчестве подобных натуралистических картин не встречается. Почти одновременно написанная трагедия «Ромео и Джульетта» знаменует собой возникновение нового типа «шекспировской трагедии» и считается одной из «великих трагедий».

Примечания

1. См., например, анализ монолога в книге Дж.Ч. Бакнилла: Bucknill J.Ch. The mad folk of Shakespeare. 2nd ed. rev. London—Cambridge, 1867. P. 331.

2. Русский перевод дается по изд.: Шекспир У. Полн. собр. соч. В 8-ми т. Под общ. ред. А. Смирнова и А. Аникста. Т. 2. М., 1958. С. 165.